Многорукий Бог Далайна - Страница 58

Давно было, дольше, чем один человек помнить может, но все вместе – помнят. В ту пору великий илбэч Ван, устав от тайных трудов, вернулся на родной оройхон. Уже много лет тот оройхон не был мокрым: повсюду росла хлебная трава, в ручьях плескались сытые бовэры, а люди жили счастливо, потому что во времена Вана земли хватало всем, и люди выходили на мокрое лишь в дни мягмара.

Илбэч сел под деревом, стал смотреть на свое землю и не мог насмотреться. Так он смотрел и вдруг услышал голос:

– Здравствуй, Ван! Где ты был столько времени?

Ван обернулся и увидел девушку. Ее звали Туйгай. Когда Ван уходил строить земли, она была ребенком, а теперь Ван понял, что она выросла и стала красавицей. Чтобы встретить такую красоту и в прежние времена надо было прожить дюжину жизней, что уж говорить о наших днях?.. – не с чем сравнить красавицу Туйгай.

Илбэч и красавица взглянули друг на друга и полюбили друг друга любовью, какой не бывало прежде и не будет уже никогда. Они взялись за руки и сказали о своей любви, прочной как алдан-тэсэг и долгой, как вечность. Но Туйгай не знала, что ее возлюбленный – илбэч, а Ван не стал говорить ей это, помня о проклятии Ёроол-Гуя.

Ван и Туйгай поставили палатку под деревом, у которого они встретились, и поселились в ней словно простые земледельцы. Илбэч косил хлебную траву и оббивал зерно, а вечером шел домой, где ждала его красавица-жена. Они были счастливы, и жизнь шла не по слову Ёроол-Гуя.

Но однажды Ван сказал:

– Завтра я уйду, и меня не будет три дня и три ночи, потому что у меня есть иные дела на далеких оройхонах.

И Туйгай, как и положено хорошей жене, ни о чем не спросила и сказала, что будет ждать.

Ван ушел строить землю и не знал, что в этот самый час старик Тэнгэр покинул алдан-тэсэг, спустился на оройхон и пришел к его дому. Но Тэнгэр изменил свой облик, и Туйгай тоже не узнала его и решила, что пришел ее отец.

– Что я вижу?! – воскликнул старик Тэнгэр. – Моя дочь спуталась с бродягой Ваном, который и двух ночей не может провести на одном оройхоне! Немедленно брось это гнездо, созданное для изгоев, и вернись домой!

– Нет, отец, – сказала Туйгай. – Я не пойду домой. Я жена Вана, я обещала быть его радостью и усладой, поэтому я останусь жить с ним, стану рожать ему детей, и Ван будет счастлив со мной.

– Ты не можешь его любить, – удивился Тэнгэр, – потому что страшный Ёроол-Гуй запретил тебе это.

– Что мне за дело до Ёроол-Гуя, плавающего в холодных глубинах? – сказала Туйгай. – Я люблю Вана.

Тогда старик Тэнгэр принял свой истинный вид, голова его поднялась выше дерева, а седые брови грозно нахмурились.

– Узнаешь ли ты меня? – сказал Тэнгэр. – Я тот, кто устроил мир, оградив его стеной. Я создал далайн и оройхоны, зверей и людей. Я повелеваю тебе покинуть Вана и не видеть его больше никогда.

– Нет, могучий Тэнгэр, – ответила Туйгай. – Я все равно буду для Вана радостью и усладой, потому что моя любовь выше алдан-тэсэга. Мой век короток, и я хочу знать, какое дело бессмертным, размышляющим о своей большой вечности, до моей вечной любви?

– Что ж, женщина! – воскликнул Тэнгэр. – Ты сама этого захотела. Так знай, что твой Ван – илбэч, он проклят Ёроол-Гуем, и теперь, когда тебе стала известна его тайна, он умрет.

Но Туйгай улыбнулась безмятежно и сказала:

– Я женщина, у меня короткая память и слабый ум. Я не поняла и уже забыла, что ты сказал. Я помню лишь, что люблю моего Вана, а ты не велишь мне этого и пугаешь страшным. Ответь, добрый Тэнгэр – почему ты такой злой? Жестоко разлучать нас из-за прихоти многорукого урода.

– Я не жесток, – сказал Тэнгэр. – Нельзя быть жестоким по отношению к смертному. Смертный умрет, и моя несправедливость умрет вместе с ним, словно ее и не было. Вечно лишь слово вечного. Вы, люди, жалко передразниваете мой облик, а Многорукий ближе мне по духу, ведь нас всего двое на всю долгую вечность. Пусть сбудется слово Ёроол-Гуя. Ван не будет счастлив в жизни!

С этими словами Тэнгэр ударил Туйгай в грудь. Кровь брызнула от удара и окрасила листья дерева. Красавица пошатнулась, но смогла сказать:

– Я люблю Вана всем сердцем и вечно буду его радостью и усладой.

– У тебя не будет сердца, а Ван не найдет ни радости, ни услады! – загремел Тэнгэр.

Он схватил Туйгай, вырвал у нее сердце и, не глядя, кинул прочь, а бездыханное тело зашвырнул в далайн на пожрание пучеглазым рыбам. А потом ушел на свой алдан-тэсэг, но думал в тот день только о сиюминутном.

Когда Ван вернулся, он нигде не нашел Туйгай. Была лишь пустая палатка, да дерево, покрытое радостными красными цветами и зрелыми плодами, похожими на человеческое сердце. В аромате цветов и сладости сока чудилась ему та, которую он не мог отыскать. С тех пор, где бы ни странствовал илбэч, он обязательно возвращался к цветущему дереву, садился под ним, и горе его смягчалось, и в эти минуты слово женщины значило больше, чем слово бога.

5

«Ухожу к добрым братьям», – эти странные слова были единственным указанием, где искать Яавдай.

Шооран ринулся на восток. Земли Моэртала он обошел по мокрому, а дальше двигался прямиком, и никто не остановил идущего цэрэга. Лишь у самой границы, когда понесло с мертвых земель кислой гарью, Шоорана окликнули:

– Эгей, куда разогнался?

В первое мгновение Шоорана словно ударила волна испуга – попался, бездарно вляпался в поставленный у границы секрет. Но увидав благодушные ничего не подозревающие лица Шооран понял, что его принимают за гонца, принесшего какое-то распоряжение. В самом деле, ведь не станут же из-за одного бежавшего цэрэга поднимать шум по всей стране…